Цитаты Эрих Мария Ремарк.

Вчера у меня был долгий разговор с одним товарищем, вице-фельдфебелем Лейглом. То, что до сих пор представлялось мне чем-то неопределенным, приобрело четкие очертания. Это мысль о том, чтобы после окончания войны призвать молодежь Германии, эту великолепную, твердую как сталь молодежь, к борьбе с прогнившим и поверхностным в искусстве и жизни... Атака на устаревшие методы воспитания... Борьба за улучшение условий жизни народа, за проведение земельной реформы, и прежде всего борьба против угрозы милитаризации молодежи, против милитаризма во всех извращенных проявлениях... Ну и прежде всего стремление к внутренней правдивости и серьезности во всех делах, противостояние мелочности и низости при любых обстоятельствах. — в госпитале Св. Винченце в Дуйсбурге — дневник, 24 августа 1918

Только не подумайте, что немецкая молодёжь из патриотических чувств страдает и погибает за «кайзера и рейх». Это чувство может изливаться только из ваших сердец. Патриотизм декларируют исключительно спекулянты, наживающиеся на войне, а также те, кто востребован ею. Кроме того, патриотизм, коим вы заполняете газетные полосы, есть признак геройства, но не свободы духа. Разве это достойный шаг, если я жертвую своей жизнью во имя абсурдной идеи, рассчитываясь за глупости государственных деятелей, во имя человека, которого уже давно отвергаю? Разве эта война не есть безумное извращение естественного положения вещей? Меньшинство диктует, приказывая подавляющему большинству — а теперь всем на войну!.. Можно ли поверить в реальность происходящего? — в госпитале Св. Винченце в Дуйсбурге — дневник, лето 1918

...Много лет тому назад, будучи в состоянии отчаяния, я собрался с мыслями и, преодолев последние колебания, отправил несколько своих стихотворений человеку, мнению которого суждено было решить мою судьбу — стоит ли мне пытаться продолжить свои усилия или же признать правоту окружающих меня людей, советовавших отбросить химерические идеи и поменять профессию... потом моя жизнь продолжилась, признаться, непросто было совладать с самим собой, но в результате я всё же написал книгу...

Народ поэтов и мыслителей, каковым он никогда не был, оказался народом убийц и палачей. — дневник, 1945

Мир снова пребывает в блеклом свете апокалипсиса, запах крови и пыль недавних разрушений еще напоминают о себе. Но уже снова во всю мощь заработали лаборатории и фабрики, чтобы сохранить мир путем изобретения вооружений, с помощью которых можно взорвать весь земной шар. — Мир на земле! Никогда об этом не говорили больше и никогда не предпринимали во имя этого меньше, чем в наше время. — 1950-е

Всё словно под водой. Какие-то неведомые существа. Напоминающие зомби, но с обостренным вниманием, чутье как ни у кого другого. С окружением связь утрачена. Во всем нечто чужое, и всё это разыгрывается на чужой сцене. Будто во сне: любое слово, произнесенное в том числе и кем-то из гостиничного персонала, производит какое-то недостоверное впечатление, все словно кем-то передернуто — тональность разговора, да и сами люди не те, почему-то кажется, что все мгновенно переменится и канет в Лету. Восприятие человечности, теплоты, подлинности — всё утрачено, всё переменилось — как на сцене, к тому же не самой лучшей... В общем, старт безо всяких иллюзий. Голая жизнь. Вокруг сплошные носители функций. Опасность вновь и вновь напоминает о себе. Когда ревет самолет, все смотрят вверх, чтобы уловить момент. Может, снова прилетел, чтобы сбросить бомбы. — дневник, июль 1952 (Берлин)

Люди должны видеть и слышать то, что происходит с индивидами, поскольку сила их воображения не соответствует общепризнанным фактам, принимать её во внимание нельзя. Катастрофа привела к гибели пяти миллионов человек, но это вроде бы ничто — данное цифровое обозначение как бы лишено смысла. Но если я продемонстрирую вам одного-единственного человека во всем его совершенстве, вызову доверие к нему, его надеждам и трудностям, а потом ещё поведаю, как он умирает, — это навсегда останется в вашей памяти. — нач. 1950-х

вопрос: что происходит в современной немецкой литературе? — Видите ли, нынешние немецкие писатели оказались в своеобразной ситуации: предшествующее поколение, к которому я отношу и себя, больше не существует. В сущности, эмигрировав из Германии, оно так и не вернулось на родину. — нач. 1960-х

Ни один человек не может стать более чужим, чем тот, которого ты в прошлом любил.

Самая большая ненависть возникает к тем, кто сумел дотронуться до сердца, а затем плюнул в душу.

А время — оно не лечит. Оно не заштопывает раны, оно просто закрывает их сверху марлевой повязкой новых впечатлений, новых ощущений, жизненного опыта… И иногда, зацепившись за что-то, эта повязка слетает, и свежий воздух попадает в рану, даря ей новую боль… и новую жизнь… Время — плохой доктор… Заставляет забыть о боли старых ран, нанося все новые и новые… Так и ползем по жизни, как ее израненные солдаты… И с каждым годом на душе все растет и растет количество плохо наложенных повязок…

Кто готов с улыбкой отпустить, того пытаются удержать.

Если мы перестанем делать глупости — значит, мы состарились.

Женщина, экономящая на себе, вызывает у окружающих только одно желание — сэкономить на ней еще больше.

Нельзя привязываться к людям всем сердцем, это непостоянное и сомнительное счастье. Ещё хуже — отдать своё сердце одному единственному человеку, ибо что останется если он уйдёт ? А он всегда уходит.

Ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным.

Мне казалось, что женщина не должна говорить мужчине, что любит его. Об этом пусть говорят ее сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.

Странно, какие только пути мы ни выбираем, чтобы скрыть свои искренние чувства.

Чем примитивнее человек, тем более высокого он о себе мнения.

Свободен лишь тот, кто потерял все, ради чего жил.

Кто слишком часто оглядывается назад, легко может споткнуться и упасть.

Никаких объяснений. Они слишком отдают пошлостью. Любовь не терпит объяснений. Ей нужны поступки.

Если к кому-то потянулась душа… не сопротивляйтесь… она… единственная точно знает… что нам надо!

Первый человек, о котором ты думаешь утром и последний человек, о котором ты думаешь ночью — это или причина твоего счастья или причина твоей боли…

Твой человек не тот, кому «с тобой хорошо» — с тобой может быть хорошо сотне людей. Твоему «без тебя плохо».

Ты хочешь знать, как быть, если ты сделал что-то не так? Отвечаю: никогда не проси прощения. Ничего не говори. Посылай цветы. Без писем. Только цветы. Они покрывают все… Даже могилы.

В неприятных воспоминаниях есть одна хорошая сторона: они убеждают человека в том, что он теперь счастлив, даже если секунду назад он в это не верил. Счастье — такое относительное понятие! Кто это постиг, редко чувствует себя совершенно несчастным.

Если женщина принадлежит другому, она в пять раз желаннее, чем та, которую можно заполучить, — старинное правило.

Фантазия никогда нас не обманывает.

Пока человек не сдается, он сильнее своей судьбы…

Любовь не пятнают дружбой. Конец есть конец.

Самое сильное чувство — разочарование… Не обида, не ревность и даже не ненависть… после них остается хоть что-то в душе, после разочарования — пустота…

Раскаяние — самая бесполезная вещь на свете. Вернуть ничего нельзя. Ничего нельзя исправить. Иначе все мы были бы святыми.

Все, что можно уладить с помощью денег, обходиться дешево.

Любовь ослепляет мужчину и делает зорче женщину.

— Мне не лучше и не хуже. Мне — никак.

Мать — это самое трогательное из всего, что есть на свете. Мать — это значит прощать и приносить себя в жертву.

Запомни одну вещь, мальчик: никогда, никогда и еще раз никогда ты не окажешься смешным в глазах женщины, если сделаешь что-то ради нее.

— Я так счастлива, — сказала она. Я стоял и смотрел на нее. Она сказала только три слова. Но никогда еще я не слыхал, чтобы их так произносили. Я знал женщин, но встречи с ними всегда были мимолетными, — какие-то приключения, иногда яркие часы, одинокий вечер, бегство от самого себя, от отчаяния, от пустоты. Да я и не искал ничего другого; ведь я знал, что нельзя полагаться ни на что, только на самого себя и в лучшем случае на товарища. И вдруг я увидел, что значу что-то для другого человека и что он счастлив только оттого, что я рядом с ним. Такие слова сами по себе звучат очень просто, но когда вдумаешься в них, начинаешь понимать, как все это бесконечно важно. Это может поднять бурю в душе человека и совершенно преобразить его. Это любовь и все-таки нечто другое. Что-то такое, ради чего стоит жить.

Чем примитивнее человек, тем более высокого он о себе мнения. Они порождены какой-то внутренней неукротимой силой слепой убежденности. А сомнения и терпимость присущи только культурному человеку.

От оскорбления можно защититься. От сострадания -- нельзя.

Нигде ничто не ждёт человека, всегда надо самому приносить с собой всё.

Люди любят друг друга и в этом все: это и есть самое невероятное, и самое простое.

Самый верный путь избавится от любви к женщине - время от времени снова спать с ней.

В общем неважно где жить. Больше или меньше удобств, не в этом главное. Важно только, на что мы тратим свою жизнь.

Меланхолия возникает, когда думаешь о жизни, а цинизм - когда видишь, что делает из жизни большинство людей.

Ненависть — это кислота, которая разъедает душу.

Самая тяжелая болезнь на свете, это привычка думать. Она не излечима.

Женщина — это вам не металлическая мебель; она — цветок. Она не хочет деловитости. Ей нужны солнечные, милые слова. Лучше говорить ей каждый день что-нибудь приятное, чем всю жизнь с угрюмым остервенением работать на нее.

Женщин следует либо боготворить, либо оставлять. Другого быть не может.

Не стоит затевать ссоры с женщиной, в которой пробудились материнские чувства… На ее стороне вся мораль мира…

Кто ничего не ждет, никогда не будет разочарован. Вот хорошее правило жизни. Тогда все, что придет потом, покажется Вам приятной неожиданностью.

Одиночество не имеет никакого отношения к тому, много у нас знакомых или мало.

Один из двоих всегда бросает другого. Вопрос в том, кто кого опередит.

Не устраивай глупых сцен. Я люблю театр, но сейчас мне не до него.

Сердце, однажды слившееся с другим, никогда не испытает того же с прежней силой.

Если женщина злится, значит она не только неправа, но и понимает это.

…И вдруг я увиделa, что могу значить что-то для другого человека и что он счаcтлив только от того, что я рядом…

Совесть обычно мучает не тех, кто виноват...

Странное дело. Самые естественные вещи вгоняют человека в краску, а подлость — никогда.

Человек велик в своих замыслах, но немощен в их осуществлении. В этом его беда, и его обаяние.

Никогда не ищи сложных путей там, где есть простая дорога.

Каждый человек для одного бывает хорош, а для другого — плох.

Бороться за чувство вообще бессмысленно.

Когда человека нет, у тебя появляется чувство, будто он уже никогда не вернется. Не сразу появляется, но очень скоро.

Ничего не повторяется. Повторяемся мы.

— Ты никогда ничего не боишься. — Я уже ничего не боюсь. Это не одно и то же.

Утешает только самое простое. Вода, дыхание, вечерний дождь. Только тот, кто одинок, понимает это.

Мне нужно, чтобы мною восторгались! Хочу, чтобы из-за меня теряли голову! Чтобы без меня не могли жить!

…Все живем в долг и питаемся иллюзиями …

Романтик не может быть спутником женщины, а только ее кортежем.