Цитаты Джим Моррисон.

Быть может, наступит время, когда мы станем ходить в Театр Погоды, чтобы вспомнить, как ощущается дождь.

Ко всему, что я делаю, я отношусь с неизменной иронией.

Знаешь, приятель, или ты веришь в себя, или падаешь.

Я не сумасшедший, я здравомыслящий в сумасшедшем мире.

Я полагаю, что люди сопротивляются свободе, потому что боятся неизведанного. Но ведь это смешно… Всё неизведанное когда-то было хорошо известно, и пребывало в наших душах… И только огромный воображаемый страх сталкивает вас лицом к лицу, проводит к конфронтации с самим собой. Загляните вглубь, посмотрите на корни этого ужаса. Тогда страх утратит свою силу и боязнь свободы отступит и исчезнет. Вы — свободны.

Привлекательность кино заключается в страхе смерти.

Если моя поэзия имеет цель чего-то достигнуть – это освобождение людей от ограниченных способов, которыми они видят и чувствуют.

Смерть случается только раз. Я не хочу проспать её.

Меня интересует всё, что связанно с бунтом, беспорядком, хаосом, бессмысленными на вид поступками. Мне это видится дорогой к свободе.

Никакая масштабная революция невозможна без персональной революции, на уровне личности. Она должна сначала случиться внутри.

Существует известное и существует неизвестное, а между ними двери.

Люди боятся смерти намного больше, чем боли. Это странно, что они боятся смерти. Жизнь приносит намного больше боли, чем смерть. После смерти же уже не больно.

Думаю, одинаково важны как самая верхняя, так и самая нижняя точка. А все точки посередине.. . что ж, они посередине. Мне хочется быть свободным, чтобы пробовать все на свете — испытать все хотя-бы по разу.

Пить нужно в удовольствие, а не в говно.

Если поколение имеет свободу, то оно вместе с тем как бы получает право на саморазрушение.

Друзья могут помочь человеку. Истинный друг — тот, кто не мешает тебе быть абсолютно свободным, быть самим собой, — и, главное, чувствовать. Или не чувствовать. В любое время ты чувствуешь себя рядом с ним прекрасно. Это результат истинной любви — он позволяет человеку быть тем, кто он на самом деле… Большинство людей любят тебя таким, каким ты кажешься… Принимая их любовь, ты сохраняешь притворство, ты играешь. Ты начинаешь любить свое притворство… Это правда, мы ограничены рамками призрачных законов, и это печально, что люди привыкают к своему имиджу — они вырастают, закрепленные каждый своей маской. Они любят свои цепи. Они забывают о том, какие они в действительности. А если ты пытаешься что-то напомнить им, они начинают ненавидеть тебя за это, потому что понимают, что ты пытаешься украсть у них драгоценнейшую вещь.

Учителя, религиозные лидеры — даже друзья или так называемые друзья — берут верх там, где родители отступают. Они все время требуют от нас, чтоб мы проявляли только те чувства, которые им угодны от нас, не спрашивая нашего мнения. Они требуют, чтобы мы чувствовали для них. Мы словно актеры, возвращенные свободными в этот мир, чтобы блуждать в поисках призрака… бесконечно, в поисках наполовину забытой тени нашей утраченной сущности. Когда другие просят нас стать людьми, то на самом деле они просят нас уничтожить собственную личность, то, что мы есть на самом деле. Это такая незаметная разновидность убийства… очень любящие родители и родственники совершают его с улыбкой на лице.

Мысли вовремя И невпопад. Попутчик стоит Возле края дороги, Выбросив вверх большой палец, И просчитывая все Возможности… Пояснение к цитате: последние стихи Джима Моррисона.

Никогда не знаешь, когда тебе придётся исполнить свою последнюю песню.

Я вижу себя огромной огненной кометой, летящей звездой. Все останавливаются, показывают пальцем и шепчут в изумлении «Посмотрите на это!» А потом — фьють, и меня уже нет. И больше они никогда не увидят ничего подобного и никогда не смогут меня забыть. Никогда.

Давайте считать, что все, что я делаю — чисто из праздного любопытства.

Если у тебя есть образ — страх пропадает.

Мне кажется, что это ложь — когда люди утверждают, что хотят быть свободными, настаивают на том, что свобода для них — нечто самое желанное, святое и драгоценное. Но ведь это чушь собачья! Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи.

Будущее туманно, а конец — всегда близок.

Ненависть очень недооцененное чувство.

Иногда хватает мгновения, чтобы забыть жизнь, а иногда не хватает жизни, чтобы забыть мгновение.

Болезнь культуры двадцатого века — неспособность чувствовать свою реальность.

Время действует как кислота.

Двери в новый разум — LSD.

Я чувствую себя свободным и раскованным только на сцене. Там я ощущаю душевный подъем, мое поведение — это маска, за которой я прячусь и благодаря которой я могу раскрыться и жить.

Музыка пробуждает темперамент.

Мы боимся себя, своей сущности, а больше всего собственных чувств: они лишают нас душевного равновесия. Но способен ли человек любить, если подавил в себе способность чувствовать? Страдания необходимы, чтобы пробудить нас от спячки, мы же стараемся их избежать. Как мы не правы! Страдая, ты ощущаешь, как крепнет твой дух…

Наиболее важная сторона свободы – быть тем, кем являешься.

Мне ничего не надо. Я выбираю праздник с друзьями и не хочу веселья в толпе.

Настоящая поэзия ничего не говорит, она только указывает возможности. Открывает все двери. Ты можешь открыть любую, которая подходит тебе.

Любовь — это сон. Сны хороши, но не удивляйся, если проснешься в слезах.

Любой человек, управляющий средствами массовой информации, контролирует разум.

Жестокость не всегда является злом. Злом является одержимость жестокостью.

Я пью для того, чтобы писать стихи.