Цитаты Джон Леннон.

Мы живем в мире, где мы должны прятаться, чтобы заняться любовью, в то время как насилие практикуется среди бела дня.

Если бы все требовали мира, а не другой телевизор, то мира не было бы.

Если вы делаете что-то прекрасное и возвышенное, а этого никто не замечает — не расстраивайтесь: восход солнца — это вообще самое прекрасное зрелище на свете, но большинство людей в это время ещё спит.

Когда над тобой шесть футов земли, тебя любят все.

Я артист. Дайте мне долбаную тубу, и я из неё что-нибудь выжму.

— Что вы скажете о движении в Детройте, которое хочет уничтожить «The Beatles»? — Мы уже начали кампанию по уничтожению Детройта.

Мне всё равно, что вы скажете, должен быть мир, и точка!

Вы можете надеть туфли и костюм, можете причесаться и выглядеть миловидно, можете спрятать свой истинный облик за улыбку, можете ходить в церковь и отстаивать мессы, можете осуждать других за цвет кожи, можете лгать пока не умрете, но вы никогда не сможете скрыть того, что вы моральный калека.

Реальность многое оставляет воображению.

Если бы все работали сидя в мешках, предубеждений не возникало. Пришлось бы судить о людях по их качествам, а не по внешности..

Музыка принадлежит всем. Только фирмы звукозаписи ещё верят, что ещё владельцы — они.

— Вы имеете весь мир. Каковы ваши ощущения? — А каковы ваши ощущения что вас поимели?

Время, потерянное с удовольствием, не считается потерянным.

Если кто-нибудь скажет, что любовь и мир — это клише, которое ушло вместе с шестидесятыми, это будет его проблемой. Любовь и мир вечны.

Для каждого мужчины движущая сила – это женщина. Без женщины даже Наполеон был бы простым идиотом.

Одна часть меня постоянно переживает, что я обычный неудачник, в то время как другая мнит себя Господом Богом.

Наше общество — это погоня безумных людей за безумными целями.

Что бы мы ни говорили, это никогда не соответствует тому, что мы хотим сказать.

Я никогда не думал о том, что буду писать великие вещи, я просто пошел и написал их.

Бессмысленно ненавидеть того, кого любишь. Действительно любишь.

«Girl». Тут хорош текст. «Рассказали ли ей в детстве, что боль — путь к наслаждению? Смогла ли она тогда понять это правильно? » Строчка возникла неслучайно, я много думал об этом. И решил высказаться здесь о некоторых принципах христианства, которым уже тогда активно противостоял… Я с детства был воспитан в духе христианской морали. Позже меня не раз обвиняли в том, что я высмеиваю церковь, религию — казалось бы, нормальные вещи. Отчасти это справедливо — в книге «In His Own Write» я перебрал лишку. Но «Girl» — совсем другое дело. Речь в ней идет об основной христианской идее: нужно, мол, пострадать, чтобы прийти к счастью. Терпи, не сопротивляйся, пусть делают с тобой, что хотят — зато потом все будет чудесно. Я никогда в это не верил, не верю и сейчас.

«Help». Это честная вещь. Она и сегодня остается для меня актуальной. Приятно осознавать, что даже в те годы, страдая от собственной чрезмерной ранимости, я все же прекрасно осознавал, что со мной происходит. Я кричал о помощи, которая была мне действительно необходима. Жаль только, что мы сделали «Help» в ускоренном темпе: тогда казалось, что это усилит ее коммерческий потенциал.

«Working Class Herо». Думаю, это революционная песня. В том смысле, что написана для рабочих — настоящих рабочих, не для сентиментальных шлюх или мудрствующих извращенцев. В чем-то она сродни «Give peace A Chance», хоть, может быть, не всеми будет правильно понята. Песня обращена к «героям рабочего класса» вроде меня — выскочкам из низов, перебирающимся в средний класс. Я прошел этот путь и решил выпустить своего рода предупреждение всем, кто надеется на успех.

«Give Peace A Chance». По-моему, великолепная песня. Написана, правда, всего лишь по случаю — Дня Моратория. Сам я в Вашингтоне тогда не был, но слышал, как ее пела многотысячная толпа демонстрантов. Для меня это был незабываемый, великий момент: все ожило, наполнилось смыслом. Я ведь довольно-таки агрессивен, хотя при этом застенчив. С каждой своей новой песней связываю большие надежды, а потом вдруг наступает момент, когда начинает казаться, что во всем этом нет никакого смысла. Все равно ничего не изменится. В конце концов, к чему сегодня можно стремиться? Превзойти Бетховена, Шекспира? Долго мучался сомнениями, а потом решил: нужно создать такую вещь, которая сменила бы «We Shall Overcome» на боевом посту. Почему, действительно, никто сегодня не пишет песен, предназначенных для того, чтобы их пели люди? Услышать «Give Peace A Chance» в качестве массового гимна было для меня огромным счастьем.

«I Аm The Walrus». Написана персонально для Пола — нечто вроде посвящения. Рэй Коулмен подсказал мне преподнести подарок товарищу. Я же с Йоко пребывал в любовном дурмане — вот и подумал: почему бы, действительно, не сделать Полу приятное. В конце концов, кто, как не он в свое время группу удержал от распада… Мы однажды в Лос-Анжелесе посмотрели фильм, где Моржом звали толстого капиталиста, пожиравшего устриц. С тех пор он прочно засел у меня в воображении, что я не стал даже очень уж задумываться о смысле текста — слишком ярок сам по себе персонаж. Хотя, при этом — порядочная сволочь. Песня, конечно, была истолкована по-разному: многие возомнили, будто бы, наоборот, я заявил таким образом о собственном величии… Нет, «Волрус» — прозвище, символизирующее совершенно определенный тип человека.

Конечно, рок-н-ролл уже не повернет мою жизнь вспять. Но такие вещи, как «Tutti Frutti» и «Long Tall Sally» по сей день представляются мне разновидностью авангарда. Сегодня под этим термином разумеют нечто иное. Недавно в Гринвич-виллидж повстречал одного знакомого Йоко, который об одной-единственной ноте рассуждал так, будто сам открыл ее только что. Но никакой авангардист не сумеет доказать мне, что создаваемое им — действительно музыка. Рок-н-ролл — единственный вид музыкального искусства, имеющий сегодня право на существование. И значения своего он не утратит никогда.

Рок-н-ролл вечен, потому что он прост, в нем нет ничего лишнего. Его ритм проникает сквозь все преграды. Я читал книгу Элриджа Кливера — он пишет о том, как негры помогли своей музыкой белому человеку обрести себя, осознать свое тело. Их музыка проникла в нас навсегда. Уже в пятнадцать лет для меня ничего, кроме рок-н-ролла, в этой жизни уже не существовало. Сила его в каком-то особенном реализме. Поразительная естественность рока поражает уже при самом первом знакомстве с ним. Одним словом, это истинное искусство.

Всю свою жизнь я менялся. Во втором куплете поётся: «Мне кажется, нет людей, принадлежащих к моему древу» (No one I think is in my tree). Я был очень застенчивым и неуверенным в себе. Мне казалось, никто и не был таким понимающим, как я. Таким образом, я должен был быть либо гением, либо сумасшедшим — «…в смысле, оно должно быть высоким или низким» (I mean it must be high or low).

Мы мечтали что-то изменить в этом мире… но все осталось таким же. По-прежнему продают оружие Южной Африке, а чёрных убивают на улице. Люди по-прежнему живут в бедности, и по ним бегают крысы. Лишь толпы богатых бездельников расхаживают по Лондону в модных тряпках. Я больше не верю в миф о «Битлз».

Христианство уйдет. Оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить; я прав и будущее это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус; я не знаю, что исчезнет раньше — рок-н-ролл или христианство. Иисус был ничего, но его последователи тупы и заурядны. И именно их извращение губит христианство во мне.

Сон кончился. Пора браться за дело.

До Элвиса не было ничего.

Жить легко с закрытыми глазами, не понимая, что ты видишь.

Те, кто сидит на дешёвых местах, хлопайте. Остальные просто побренчите своими драгоценностями.

Никто не объяснял мне, что такое секс. Я узнал о нём из надписей на стенах.

Смерть — это как пересесть из одной машины в другую.

Когда мне было лет двенадцать, я часто думал о том, что я, наверное, гений, но этого никто не замечает. Я думал: «Я или гений, или сумасшедший. Который из них? Сумасшедшим я быть не могу, потому что не сижу в психушке. Значит, я гений». Я хочу сказать, что гениальность, видимо, одна из форм сумасшествия.

Если стоишь на краю обрыва и раздумываешь, прыгнуть или нет, — прыгни!

Ангел внутри Маккартни благославлял меня. Но демону в нём это совсем не нравилось, потому что он не хотел потерять своего партнёра.

Успеха может достичь любой. Надо всё время повторять себе эти слова, и успех придёт.

Талант — это способность верить в успех. Полный бред, когда говорят, что я вдруг открыл в себе дарование. Я просто работал.

Жизнь — это то, что происходит с тобой, пока ты строишь другие планы.