Цитаты Даниил Иванович Хармс
Хармс Даниил Иванович (наст. фамилия Ювачев) (1905–1942),
русский поэт, прозаик, драматург.
Родился 17 (30) декабря 1905 в С.-Петербурге. Отец его, в
бытность морским офицером привлеченный к суду в 1883 за соучастие в народовольческом
терроре, провел четыре года в одиночной камере и более десяти лет на каторге,
где, по-видимому, пережил религиозное обращение: наряду с мемуарными книгами
Восемь лет на Сахалине(1901) и Шлиссельбургская крепость (1907) он опубликовал
мистические трактаты Между миром и монастырем (1903), Тайны Царства Небесного
(1910) и др. Мать Хармса, дворянка, заведовала в 1900-е годы приютом для бывших
каторжанок в Петербурге. Хармс учился в санкт-петербургской привилегированной
немецкой школе (Петершуле), где приобрел основательное знание немецкого и
английского языков. В 1924 поступил в Ленинградский электротехникум, откуда
через год был исключен за «слабую посещаемость» и «неактивность в общественных
работах». С тех пор целиком отдался писательскому труду и жил исключительно
литературным заработком. Сопутствующее писательству разностороннее
самообразование, с особым уклоном в философию и психологию, как о том
свидетельствует его дневник, протекало чрезвычайно интенсивно.
Я теперь считаю так: меры нет. Вместо меры наши мысли, заключённые в предмет.
Совершенную вещь можно всегда изучать, иными словами в совершенной вещи есть всегда что-либо неизученное. Если бы оказалась вещь изученная до конца, то она перестала бы быть совершенной ибо совершенно только то что конца не имеет то есть бесконечно.
На замечание: «Вы написали с ошибкой», ответствуй: «Так всегда выглядит в моём написании».
Нужно ли человеку что-либо помимо жизни и искусства? Я думаю, что нет: больше не нужно ничего, сюда входит всё настоящее.
Хорошо и практично, чтобы избавиться от порока курения, использовать порок хвастовства.
Говорят, скоро всем бабам отрежут задницы и пустят их гулять по Володарской.
Это не верно! Бабам задниц резать не будут.
Два человека разговорились. Причём один человек заикался на гласных, а другой на гласных и согласных. Когда они кончили говорить, стало очень приятно — будто потушили примус.
У одной маленькой девочки на носу выросли две голубые ленты. Случай особенно редкий, ибо на одной ленте было написано «Марс», а на другой — «Юпитер».
Травить детей – это жестоко. Но что-нибудь ведь надо же с ними делать!
Хвилищевский ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: «Какая сила характера!» Но никто не сказал ничего.
Всякая мудрость хороша, если её кто-нибудь понял. Непонятая мудрость может запылиться.
Память — это вообще явление странное. Как трудно бывает что-нибудь запомнить и как легко забыть! А то и так бывает: запомнишь одно, а вспомнишь совсем другое. Или: запомнишь что-нибудь с трудом, но очень крепко, и потом ничего вспомнить не сможешь.
Мне часто целовали ноги, но я не протестовал, я знал, что достоин этого. Зачем лишать людей радости почтить меня? Я даже сам, будучи чрезвычайно гибким в теле, попробовал поцеловать себе свою собственную ногу. Я сел на скамейку, взял в руки свою правую ногу и подтянул её к лицу. Мне удалось поцеловать большой палец на ноге. Я был счастлив. Я понял счастье других людей.
Когда я вижу человека, мне хочется ударить его по морде. Так приятно бить по морде человека!
Мне дано всё, чтобы жить возвышенной жизнью. А я гибну в лени, разврате и мечтании.
Совет артистам-юмористам. Я заметил, что очень важно найти смехотворную точку. Если хочешь, чтобы аудитория смеялась, выйди на эстраду и стой молча, пока кто-нибудь не рассмеётся. Тогда подожди ещё немного, пока не засмеётся ещё кто-нибудь, но так, чтобы все слышали. <…> Когда это всё случится, то знай, что смехотворная точка найдена.
За дам задам по задам.
Не смешивай чистоту с пустотой.
Чистота близко к пустоте.
Что такое цветы? У женщин между ног пахнет значительно лучше. То и то природа, а потому никто не смеет возмущаться моим словам.
Вам также будут интересны:
|