Цитаты Станислав Лем.

Больше всего может дать тот, кто все потерял.

Нужно быть собой. Всегда собой, изо всех сил собой, и тем больше, чем трудней: не примеривать чужие судьбы.

Люди почему-то страдают о том, что после смерти их не будет. Но почему же они не страдают о том, что их не было до рождения?

Если человек не может что-то делать хорошо, то не нужно этого делать вовсе!

Никто ничего не читает; если читает, ничего не понимает; если понимает, немедленно забывает.

Почему тебя не пугает машина, которая в тысячу раз сильнее тебя, но ужасает мысль о машине, которая многократно превосходит тебя интеллектом?

Суть старости в том, что приобретаешь опыт, которым нельзя воспользоваться.

Нет страшнее наказания, чем одинокая вечность.

Говорить правду — словно блуждать по лабиринту, заполненному добрыми намерениями.

Человек — это обезьяна, которая способна сделать острейшую бритву, чтобы перерезать горло другой обезьяне?

Некрасиво устраивать публичный конец света для устройства своих личных дел.

Сенсации нужно организовывать, а не придумывать!

Политик не должен быть слишком умен. Очень умный политик видит, что большая часть стоящих перед ним задач совершенно неразрешима.

Глупость — движущая сила истории.

Цивилизацию создают идиоты, а остальные расхлебывают кашу.

Современная цивилизация: обмен ценностей на удобства.

Массовая культура — обезболивающее средство, анальгетик, а не наркотик.

Не может быть справедливости там, где есть закон, провозглашающий полную свободу.

Сложно судить по справедливости там, где преступления и зло перешли грань человеческого понимания.

Не существует малого зла. Этику не измеришь арифметикой.

Наверное, прекрасных времен никогда и не было — всегда кто-то кому-то ноги выдергивал, только что с разным усилием.

Преувеличение — мать глупости.

Доброта — союзник преступления. — Чтобы освоить мир, нужно его точнее назвать.

Путь к звездам ведет через многолетнее заключение. Астронавтика пахнет тюрьмой.

В космосе ничего не пропадает.

Полиция есть космическая постоянная.

Фантастика имеет дело не с человеком, а с человеческим родом как таковым, и даже с возможными видами разумных существ.

Если что-либо, от атома до метеоритов, пригодно к использованию в качестве оружия, то оно будет таким образом использовано.

Три закона эволюции: «Смысл посланца — в послании»; «Виды возникают из блуждания ошибки»; «Созидаемое менее совершенно, чем созидатель».

Бытие на ошибке основано, ошибку ошибкой исправляет, ошибкой возвращается, ошибками творит так, что случайность становится судьбой Мира.

Человек — существо, которое охотнее всего рассуждает о том, в чем меньше всего разбирается.

Чтобы что-то узнать, нужно уже что-то знать.

Технология — это независимая переменная цивилизации.

Технологический скелет нашей цивилизации настолько крепок, что может выдержать многое, даже большие катастрофы.

Когда будет сконструировано устройство, которое по желанию сможет понизить или повысить интеллект любого человека, то появится спрос на понижение интеллекта, раз утверждают, что самые счастливые идиоты.

Если компьютер создан для регулирования жизни общества, то кто будет регулировать компьютер?

Закон Доньды: «То, что может сделать малый компьютер, имея большую программу, может также сделать большой компьютер с программой малой; отсюда логический вывод, что бесконечно большая программа может выполняться сама, то есть без какого-либо компьютера».

То, ЧТО мы думаем, всегда намного менее сложно, нежели то, ЧЕМ мы думаем.

Если ад существует, то он наверняка компьютеризирован.

Мир нужно изменять, иначе он неконтролируемым образом начнет изменять нас.

Будущее всегда выглядит иначе, нежели мы способны его себе вообразить.

Человечество — это сумма наших дефектов, недостатков, нашего несовершенства, это то, чем мы хотим быть, а не удается, не можем, не умеем, это просто дыра между идеалами и реализацией...

Мир — это сумасшествие одного Супермозга, который сам из-за себя сошел с ума окончательно.

Чем было все то, в результате чего я появился на свет и, хотя смерть угрожала мне множество раз, выжил и стал писателем?.. Неужели всего лишь равнодействующей длинного ряда случайностей? Или тут было некое предопределение...

Пятничный «я» очень сильно отличаюсь от понедельничного.

При всем содеянном зле именно наука вызволила значительную часть человечества из голодного существования, тогда как фундаментом всех религиозных систем азиатского образца является именно равнодушие — столь же возвышенное, сколь катастрофическое по своим последствиям.

Мы чувствуем, что цивилизация в своем поступательном движении отрывается, что ее отрывают от традиционных исторических корней, поэтому она должна зондировать свое будущее, она должна сегодня принимать решения, последствия которых спасут или погубят наших детей и внуков. Такое положение дел выше наших сил, и его иногда называют future shock – шок будущего, потрясение от видения непостижимого, раздираемого противоречиями, но вместе с тем и неотвратимо приближающегося будущего. Это положение дел застало литературу и science fiction неподготовленными. То, о чем сегодня говорит «нормальная» беллетристика, как и то, что рассказывают разукрашенные книги SF, уходит и уводит от мира, который есть, и тем более от мира, который стоит у ворот, – у ворот, ведущих в XXI век. «Обычная» литература часто замыкается в себе самой или прибегает к мифологическим мутациям, к алеаторизмам (alea – игральная кость, жребий; алеаторика – учение о случайности, алеаторизм – введение случайных элементов), к языку темному и запутанному – а science fiction превращается в псевдонаучную сказочку или пугает нас упрощенными картинами грядущих кошмаров цивилизации. Обе склоняются к подобным формам – отказу от действий, которые придавали литературе качество, которое Дж. Конрад назвал «воздаянием по справедливости видимому миру». Но чтобы воздать по справедливости, надо сначала понять аргументы спорящих сторон; поэтому нет ничего более важного, чем попытки понять, куда наш мир движется и должны ли мы этому сопротивляться или, принимая это движение, активно в нем участвовать.

Война — худший способ сбора информации о чужой культуре.

Нет ничего более богатого по своим возможностям, чем пустота.

Может быть, дураков не становится больше, но они становятся все активнее.

Секретарша была так красива, словно не умела даже печатать на машинке.

Люди не хотят жить вечно, люди просто не хотят умирать.