Цитаты Мстислав Леопольдович Ростропович.

Каждого гения при жизни ругают.

Помочь детям для меня — смысл жизни.

Музыка и христианство — это одно и то же.

Между жизнью и смертью нет ничего, кроме музыки.

Когда я смотрю на Галю, я каждый раз на ней женюсь.

Секрет исполнения - это когда ты как будто сочиняешь музыку заново.

Страдание делает человека красивым, сильным и невредимым для зла.

Музыка — нематериальна. Музыка к человеку — приходит. И такой человек — гений.

Не будем баловаться именами гениальных композиторов. Это - не новация. Это - издевательство.

Не хочу, чтобы ученики копировали мою манеру игры. На рояле они видят только обозначение партии.

Музыка – это исцеление. Музыка зажигает факел добра и может переустроить, усовершенствовать мир.

Когда мне было 35, казалось, что впереди такая долгая жизнь, а после этого юбилея (75) - такая короткая.

Я не знаю, почему в мобильных телефонах должны звучать мелодии Моцарта. Я считаю это хулиганством.

Я очень счастлив тому, что произошло в 1991 году. Крушение коммунистического режима произошло без крови. Это Божье чудо.

Я не боюсь смерти ни капли. Я знаю, что ОНИ меня ТАМ ждут. Я даже знаю, что на одном облаке там уже стоит для меня бутылочка.

Мне посчастливилось быть рядом с Шостаковичем и Прокофьевым с самой юности. И они мне очень доверяли, сердцем чувствовали.

Россия научила меня хранить свои документы, особенно паспорт, потому что это единственный документ, который удостоверяет нашу личность.

С Россией будет все нормально. Ведь на Руси всегда считалось грехом быть богатым и не делиться с теми, кто в поддержке нуждается более всего.

Советское правительство поставило перед собой цель нас полностью уничтожить. А за что? За то, что мы разрешили Солженицыну жить у нас на даче.

Для камерного исполнения должны быть и партнеры особенные. К новым исполнителям мне уже привыкать трудно, а из старых почти никого не осталось.

Я неимоверно люблю оперу, – говорит он. – Мне хотелось разделить с героями их участь на оперной сцене. Когда стреляли в Ленского, я плакал, дирижируя.

Я ни одну страну мира не люблю так, как люблю Россию, поэтому для меня не существует ни тех обид, которые мне были нанесены и даже не существует врагов. Я всех простил и всех благодарю.

Я ведь играю не звуки, а эмоции, которые ощущал композитор, когда писал свое сочинение. Звуки - это не более чем провода. А в эмоции я включаюсь уже с первой ноты, как только начинает звучать оркестр.

Наше вечное стремление - быть достойными тех, кому мы поклоняемся. Для меня Большой театр - тот же храм, где есть свои русские боги. Мусоргский, Чайковский, Прокофьев, Римский-Корсаков, Шостакович.

Вот звонит мобильник мелодией Моцарта или Чайковского (в безобразном тембре!), а потом тот, кого вызывают, кроет матом того, кто звонит. Великая мелодия его вызывает, а в ответ - мат! Ну как это может сочетаться?

Можно по-разному относиться к Ельцину за какие-то его поступки, но в то время во всем Советском Союзе был только один человек, который своим магнетизмом личности мог взять руководство в свои руки. Это был Ельцин.

Я самый счастливый человек на свете. Я счастлив, что я в русской музыке, в русской культуре, что мой дом заполнен русской атмосферой – русские картины, русский фарфор, русское серебро. Вот это моя стихия. Вот это мне дорого.

Гения могут ругать, справедливо порой, потому что его не понимают. Это удел всех больших людей, им очень трудно жить и творить. Мы настолько ниже их по интеллекту, таланту, интуиции, что действительно их можем не понимать.

Потому что я ее полюбил, как женщину. Только много лет спустя я узнал, что во французском языке слово "виолончель" - мужского рода. Я был потрясен! Если бы я об этом узнал, когда приобщался к музыке, неизвестно, какой бы инструмент я выбрал.

Я не возьму российского гражданства, чтобы не быть предателем по отношению к тем людям, которые мне так помогли во время моего изгнания. Так и получилось, что я стал гражданином мира. Хотя не имею никакого гражданства вообще.

Мне ведь отрезали путь домой, и я остался на Западе с тем, что мне дороже всего, что я беспрепятственно вывез через таможню, – это мои знания и любовь к музыке, и к русской музыке, в частности. Я считаю себя на Западе посланником русской музыки, истинным русским послом.

Когда в моей жизни что-то не ладится, я прежде всего вспоминаю свое письмо в "Правду", которое я в свое время написал в защиту Солженицына. Если меня попросят назвать главное деяние моей жизни, оно не будет связано с музыкой. Оно - в одной страничке этого письма. С тех пор моя совесть чиста и ясна.

Я благодарен Соединенным Штатам за то, что они дали мне почувствовать себя здесь просто гражданином, после того как я был изгнан коммунистическим правительством, и именно Брежневым, из своей страны. Я очень это переживал, потому что бесконечно люблю свою страну и очень предан ей, несмотря на то, что они доставили мне очень много переживаний в моей жизни, даже можно сказать, трагического порядка.